По ухабам разбитой дороги,
Тихо брёл одинокий старик.
Вдруг бездомный, худой и убогий,
Пёс к ногам его тихо приник.
Он смотрел на него очень грустно,
И совсем не виляя хвостом,
И какое-то тёплое чувство,
Вдруг вернулось с огромным трудом.
Раскрошилось краюхою хлеба..
Разлилось по столу молоком...
Вспомнил дом, и вздохнул- «Лучше б не был!
Никогда, лучше б не был отцом»…
И тогда бы никто и не выгнал,
С той квартиры, что в центре Москвы,
И гулял бы с собакою Линдой,
Что была без ума от халвы,
Но, сквозь слёзы нависшего мрака,
Теплотой языка на щеке,
Он вдруг понял, что… Линда!
Собака – разыскала его в этой тьме!
И обнявшись – визжа и рыдая,
Твёрдо зная, что это на век,
Побрели, чтобы в дымке растаять,
Верность, преданность и человек...
Автор неизвестен
Тихо брёл одинокий старик.
Вдруг бездомный, худой и убогий,
Пёс к ногам его тихо приник.
Он смотрел на него очень грустно,
И совсем не виляя хвостом,
И какое-то тёплое чувство,
Вдруг вернулось с огромным трудом.
Раскрошилось краюхою хлеба..
Разлилось по столу молоком...
Вспомнил дом, и вздохнул- «Лучше б не был!
Никогда, лучше б не был отцом»…
И тогда бы никто и не выгнал,
С той квартиры, что в центре Москвы,
И гулял бы с собакою Линдой,
Что была без ума от халвы,
Но, сквозь слёзы нависшего мрака,
Теплотой языка на щеке,
Он вдруг понял, что… Линда!
Собака – разыскала его в этой тьме!
И обнявшись – визжа и рыдая,
Твёрдо зная, что это на век,
Побрели, чтобы в дымке растаять,
Верность, преданность и человек...
Автор неизвестен