Черный котенок сидел на снегу и плакал –
Выгнали вон под самое рождество,
Но проходили мимо Вильгельм и Якоб,
Сжалились – и домой унесли его.
По коридорам низким и полутемным
Бродит – прижаты уши и дыбом шерсть.
Это, конечно, дом – говорит котенок, -
Но для чего им кот, если нет мышей?
Есть мышеловки – сыр в них отменно высох,
Пыль оседает, дыры в полу сквозят,
И человечки ростом не больше крысы –
Эльфы – но этих ловить и давить нельзя.
Скоро начнут посудой на кухне звякать,
Стряпать пирог, чужой наводить уют.
Выйдут из кабинета Вильгельм и Якоб,
Сядут за стол и всем молока нальют.
Спальня тесна и сумрачна, словно келья,
Простыни по-кошачьи перекроив,
Тычется носом то в Якоба, то в Вильгельма,
К полному удовольствию всех троих.
Автор неизвестен
Выгнали вон под самое рождество,
Но проходили мимо Вильгельм и Якоб,
Сжалились – и домой унесли его.
По коридорам низким и полутемным
Бродит – прижаты уши и дыбом шерсть.
Это, конечно, дом – говорит котенок, -
Но для чего им кот, если нет мышей?
Есть мышеловки – сыр в них отменно высох,
Пыль оседает, дыры в полу сквозят,
И человечки ростом не больше крысы –
Эльфы – но этих ловить и давить нельзя.
Скоро начнут посудой на кухне звякать,
Стряпать пирог, чужой наводить уют.
Выйдут из кабинета Вильгельм и Якоб,
Сядут за стол и всем молока нальют.
Спальня тесна и сумрачна, словно келья,
Простыни по-кошачьи перекроив,
Тычется носом то в Якоба, то в Вильгельма,
К полному удовольствию всех троих.
Автор неизвестен